Евгений Гранильщиков - режиссер и художник из Москвы, Россия. В журнале Béton Bleu он рассказал о политическом искусстве в России, о влиянии войны на его творчество и о том, как она изменила культурный ландшафт.

Английский язык

Синий бетон: Евгений, как Вы лично пережили начало войны?

Евгений Гранильщиков: Я следил за передвижением российских войск к границам Украины с прошлого года. Но война все равно стала для меня страшной неожиданностью. В тот день, 24 февраля, я проснулась очень рано, около 6 утра. Посмотрел новости и сразу все понял. Появлялись новости об обстрелах Киева. В России много людей, которые до сих пор не понимают, что происходит. Войну называют спецоперацией. По закону здесь запрещено войну называть войной. Люди не до конца понимают, какая беда случилась.

ББ: Что произошло с тех первых дней?

ЭГ: Всего за три дня все независимые российские СМИ были закрыты. Журналисты массово покидали Россию из-за угрозы уголовного преследования. К этому времени я уже как три года работал над большим музейным проектом, который должен был открыться этим летом. Я понял, что эта новая реальность и моя работа как художника больше не совместимы, поэтому я отменил все свои проекты в России. Большинство художников уже уехали из страны. Многие музеи продолжают свою работу и не говорят открыто о войне, делают вид, словно ничего не происходит.

ББ: Как бы вы описали свою ситуацию сегодня?

ЭГ: Я еще никогда в жизни не сталкивалась с такой неопределенностью и болью. Я совсем не знаю, что делать. Я не могу быть художником, пока идет война. Сейчас я нахожусь в Москве. Но каждый день в РФ принимаются все более репрессивные законы. Выступать против войны здесь очень опасно, выражать это публично - почти невозможно.

ББ: Как выглядит "нормальный" день для вас в настоящее время?

ЭГ: Внешне в Москве все по-прежнему. Люди ходят на работу и сидят в барах по вечерам. В моей голове все это укладывается с трудом. Мой обычный день состоит исключительно из просмотра военных сводок и многочасовых разговоров с родственниками и друзьями. Прежняя жизнь закончилась. Многим людям нужна поддержка, но пока я нахожусь в России, я не могу говорить и делать многие важные вещи. Поэтому мы с моей невестой думаем об отъезде. Тбилиси, Берлин, Ереван? Я не хочу бежать из своей страны. Но сейчас моя страна охвачена безумием, и я здесь враг. Для меня больше нет "нормальных" дней.

ББ: Как вы думаете, стало ли вам, как российскому художнику, сложнее работать на международном уровне?

ЭГ: Честно говоря, я не знаю... Сейчас я почти не думаю о себе как о художнике в международном контексте. Я все поставил на паузу. Думаю, это будет сложно. Но пока у меня есть только одна мысль и желание: чтобы война закончилась.

ББ: Испытываете ли вы давление, заставляющее вас "укладываться в рамки" или менять работу, которую вы делаете?

ЭГ: Если бы я продолжал работать как художник в России, думаю, я бы сразу столкнулся с цензурой и репрессиями. Поэтому я принял решение и отказался от сотрудничества. Мои работы и фильмы связаны с историей и современным политическим контекстом. Показывать это в России сейчас невозможно.

ББ: Каково было быть политическим художником в России до войны?

ЭГ: Сильные репрессии начались в 2018 году, после президентских выборов. Первыми жертвами стали активисты, оппозиционные политики, такие как Навальный, различные меньшинства и обычные люди, которые выходили на митинги. Но сам я за последние несколько лет сталкивался с цензурой два или три раза. Мне всегда удавалось сделать заявление, которое обходило цензуру. Но сейчас ситуация сильно изменилась.

ББ: Есть ли у вас возможность показывать и выставлять свои работы, пусть даже не в официальном контексте или канале? Существует ли какая-нибудь "подпольная" сцена?

ЭГ: Я думаю, что художники сильно демотивированы. Они не хотят нигде участвовать и большинство из них уехали из страны. Я чувствую, что и официальные и андеграундные институты сломаны. Существует общий шок и переживание катастрофы. Художники не думают о выставках, они тайно работают волонтерами и переводят деньги беженцам, но не офишируют это. Те, кто уехал, могут делать это открыто. Большинство моих друзей, связанных с искусством, уехали, и я чувствую себя одиноко. Сейчас, когда я что-то делаю - рисую или монтирую фильм - я отправляю это прямиком в архив. Но когда-нибудь, я надеюсь, я смогу это показать.

ББ: Почему вы решили пока остаться в России?

ЭГ: Я чувствую, что пока я нужен здесь. Для меня важно поддерживать своих близких и семью, быть сосредоточенным и принимать какие-то важные решения. Конечно, я чувствую, что мог бы сделать больше за пределами России, но я буду здесь до тех пор, пока позволяет этот режим, пока я могу быть здесь полезен.

ББ: Думаете ли вы, что в какой-то момент вы все равно уедете? Что должно произойти, чтобы вы это сделали?

ЭГ: Мне придется уехать, если будет высокий риск политического преследования. Я действительно думаю об этом каждый день.

ББ: Как изменились ваши отношения с искусством?

ЭГ: Я думаю, что в данный момент ситуация с художниками - не самое главное. Я по-прежнему верю в искусство, но сейчас самое главное - остановить войну. Больше всего я боюсь, что эта война затянется.

ББ: А как вы относитесь к своей родине, к своим соотечественникам и соотечественницам?

ЭГ: Важно помнить, что Путин продвигает политику атомизации общества. И сейчас люди должны объединиться, чтобы противостоять этому. Идея о том, что все в России поддерживают войну, является частью путинской пропаганды. Мы не должны этому верить. Я действительно не знаю ни одного человека, который бы поддерживал войну. Сейчас наши голоса подавлены, но я верю в Россию как в часть цивилизованного мира. Когда-нибудь мы обязательно услышим эти голоса! Но сейчас наступили темные времена, худшие времена... Все, что у нас есть сейчас - это возможность говорить друг с другом, возможность поддерживать и помогать.

ББ: Большое спасибо за уделенное время.

Биография:

Евгений Гранильщиков - российский художник и независимый режиссер. Он изучал литературу и анимацию в Школе фотографии и мультимедиа имени Родченко в Москве. Его работы варьируются от коротких трехминутных роликов, снятых на мобильный телефон, до постоянно обновляемого, потенциально бесконечного проекта кино- и видеоинсталляции. В поисках нового кинематографического взгляда он интуитивно задает вопросы и заново определяет, что такое фильм и как могут сосуществовать различные кинематографические ситуации. Работы Гранильщикова часто автобиографичны, со сложным повествованием, которое также функционирует как самореференция к средству кино и самой истории, добавляя глубину его очень специфическому использованию кинематографических образов.

Сайт: https://cargocollective.com/granilshchikov

Видеопроект "На рассвете наши мечты становятся ярче": https://vimeo.com/207384025/36e1cf49f6

Интервью: Торстен Шрёдер

10/05/2022

FIND more interviews on cultural policy here.

FIND more curated content on instagram: @bétonbleumagazine